Джеймс/Адам. Кроссовер Only lovers left alive и Rush. Джеймс случайно спасает Адама от охотников, не зная что Адам вампир. Ему нравится этот загадочный парень и нравится, когда Адам его кусает
-Она жива? - Она Nosferatu. - Она итальянка? «Дракула: Мертвый и довольный»
1976 год, где-то на границе Канады и США
Импозантный Ламборгини цвета темной лазури мчался по лесному шоссе, вздымая в воздух купы пожухлых листьев. На капоте красовалась виниловая наклейка в виде скелета бегущей лошади с пылающим хвостом и гривой. Из салона орал тяжелый рок. Два луча света пронзали сплошной мрак, точно пробивая себе дорогу через полчища кровожадных теней. То тьма сгущалась в одну бесформенную массу, то вдруг этот сторукий титан показывал свои длинные, скрюченные, когтистые лапища, стремившиеся то ли напугать, то ли схватить ночного путника. Бледная луна почти не показывалась из-за туч, не было видно и звезд. Если бы моторный рев не заглушал все звуки, можно было бы услышать, как завывает в это позднее время порывистый октябрьский ветер, как колышется и трещит лес под ним, как перекликаются совы… Но железному скакуну не было дела до этой меланхолии, как и его лихому наезднику, который упивался взрывными басами из магнитолы, мотая в такт длинной белокурой шевелюрой. Это был очень представительный английский джентльмен, позволявший себе сорить деньгами и одеваться с шиком. Сейчас на нем была едва застегнутая до середины рубашка, нарядные вельветовые брюки, оранжевая кожаная куртка с множеством вставок и нашивок и не менее щегольская обувь. Его имя звучало так же быстро и звучно, каким было его ремесло и призвание – Джеймс Хант, гонщик Формулы-1. Тем временем, как мы уделяли внимание внешности и биографии этого чрезвычайно привлекательного молодого человека, в магнитоле заиграл следующий трек – мелодичная и грустная рок-баллада, которая только-только вышла в свет. Судя по тому, с каким волнением Джеймс Хант закрыл глаза от наслаждения, эта песня была одной из его любимых. В следующий миг выяснилось, что он к тому же знает ее текст наизусть, потому что Джеймс громко запел вслед за солистом. Ни слухом, ни голосом гонщика Формулы-1 природа не наградила. - Айв бин а лонг-лонг тайм, вэйтинг фо ю… Ламборгини миновал табличку с указателем «Детройт, 200 миль», засыпав ее потоком листвы. Дорога казалась пустынной и ровной, как полотно, но внезапно, где-то между «У-у-у, май бэйби» и диким выкриком «Олень!!!», машина Джеймса Ханта проделала крутой вираж и едва не съехала с шоссе. Едва пережив столкновение, водитель бегло глянул назад и действительно заметил силуэт высокого рогатого мерзавца. После такого неприятного сюрприза восторженное настроение Ханта резко снизилось. Он переключил магнитолу на местное радио и откинулся на спинку кожаного кресла. - На часах уже десять вечера, а значит, пришло время выпуска новостей для наших бодрствующих слушателей, – прозвучал задорный голос диджея. - Итак, – к первому голосу присоединился второй. – Я знаю, как тебе не терпится сказать это первому… - Да уж, черт побери! – вклинился первый диджей на заднем фоне. - …Но-о эту честь возьму на себя я, – второй диджей комично прочистил горло и заговорил в манере спортивного комментатора, растягивая гласные. – Двадцать седьмой чемпионат Формулы-1! Гра-а-ан-при Канады! Третье октября, Монреаль, автодром Жиля Вильнёва! - Лучшие пилоты в истории: Джоди Шектер, Ронни Петерсон, Ники!... - Стоп, стоп, стоп! – перебил второй диджей. - В чем дело? Ты хочешь весь этот лакомый кусочек оставить себе? Джеймс Хант насмешливо улыбнулся. - Не-ет! Это заслуживает отдельного внимания! - Теперь я понял! Дамы и господа, вас ждет бой Тора и Зевса, схватка не на жизнь, а на смерть, битва на пике скоростей!.. - Легендарный Ники Лауда и не менее выдающийся – за которого я, кстати, болею – Джеймс Хант! Улыбка выдающегося воина-громовержца сделалась еще шире. - Пять побед против четырех! Они идут просто нос к носу! - И, черт возьми, как же хорош этот зверюга Хант! - Да, я такой, – самодовольно просиял Джеймс. Ведущие радио продолжили поток бесконечных восторгов, эпитетов и похвал, гипнотизируя ночного путника всё больше и больше. А в это время из чащи, совершенно неясно, каким образом очутившийся там в столь поздний час, выпрыгнул человек. Прежде чем Джеймс Хант успел отличить его от рогатого обитателя леса, этот некто в один рывок махнул прямо под колеса. Джеймс по наитию вдавил педаль тормоза в пол, увел машину резко в сторону, но этот психопат и здесь догнал его, так что Ламборгини впечатался в ближайший дуб, намертво зажав человека капотом. На этом всё стихло. Вновь придя в сознание, Хант обнаружил себя прижавшимся лбом к рулю. Первые секунды в глазах рябил сюрреалистичный узор или как это называют в народе – вертолетики. Несколько совладав со зрением, неудачливый водитель заглянул вперед. Увиденное его ужаснуло: адский скакун на его капоте был забрызган кровью, а может, и мозгами; объятия, в которые заключил коня неизвестный любитель лошадей, были самые что ни на есть широкие – мужика распластало лицом вниз, руки тянулись аж до лобового стекла, а вся нижняя часть тела была прижата к дереву. Джеймс в страхе отпрянул; его руки начали непроизвольно дрожать. Мысли в голове кружились одна лучше другой: об аварии непременно узнает пресса; тогда не видать ему грядущего заезда и чемпионского кубка; а еще его посадят в тюрьму; и его карьера накроется медным тазом; а что если всё это было специально подстроено его врагами?! Джеимс собрал последние силы, открыл дверь и вышел наружу. Влажный холодный воздух немного отрезвил голову, но зрелище мертвяка на капоте опять вогнало в ступор. Хант попятился назад, хватаясь за голову, снова залез в машину и наконец отогнал ее примерно на метр. После этого гонщик вновь вернулся к трупу. Хорошенько разглядеть свежий рисунок на капоте не было ни сил, ни духу. И дело было вовсе не в брезгливости – Джеймсу было до того жаль парня, аж слезы накатывали. Он только и разглядел что мертвецки бледную кожу, длинные черные волосы и черную одежду. Хант со всей бережностью отлепил бедолагу от капота, отнес на заднее сидение машины (везти труп в багажнике показалось Джеймсу кощунством) и принялся отмывать кровавые улики с помощью найденной в машине минералки. Минуту спустя произошел третий инцидент за ночь. Откуда ни возьмись на трассе появилась группка мужчин, вооруженных двустволками и карабинами. Не успел Джеймс Хант прийти в ужас, как странные охотники направились прямиком к нему. - Эй! Что тут произошло? – крикнул Джеймсу один из мужчин, перекинув ружье через плечо. - Я сбил…оленя какого-то, – промямлил гонщик. Охотники переглянулись между собой. - Где же он? - В багажнике. – Джеймс утер пот со лба и только сейчас заметил кровь на лице. – Маленький был. Охотники о чем-то пошушукались. - А человека ты здесь не видел? Ханту за несколько мгновений в лицо сперва ударил жар, затем сразу холод. - Нет, – он отчаянно уставился в лица охотников, терпеливо выжидая. – Послушайте, я не знаю, кто вы… А я – известный автогонщик. Джеймс Хант, если вам это о чем-то говорит. Послезавтра у меня заезд мирового масштаба. Мне не нужны проблемы, понимаете? На первый взгляд такая речь оказалась вполне убедительной, так как подозрительные чужаки смягчились и доверительно опустили оружие. - Ну что ж, – пожал плечами охотник, который вел переговоры. – Прости за допрос, дружище. С этими словами шайка убежала в сторону леса, противоположную той, откуда они появились. Джеймс перевел дыхание, набрал в ладонь воды и наспех умыл лицо. Около получала спустя слегка помятый Ламборгини вновь мчался по шоссе в направлении города Детройта. Радио молчало, в салоне звучал только голос Джеймса Ханта, в основном это были короткие периодические ругательства. - Блядь, – мужчина пошарил рукой в отсеке между сидениями, ища сигареты. – Дерьмо, – рука снова легла на руль, так как отрывать взгляд от дороги Хант в эту ночь уже не решался. – Я тупой кретин. Какого черта?! Какого черта я не оставил его там? Эти парни гнались за ним как пить дать! – В это время, если бы суетливый водитель удосужился взглянуть на зеркало заднего вида, ему открылась бы картина сродни фильмам ужасов: мертвец на заднем сидении, который до этого лежал неподвижно со свешенной головой и рукой, вдруг зашевелился. Лицо, закрытое копной волос, отлепилось от кожаного сидения и стало медленно подниматься. – Они бы и убили его. А мне до этого какое дело? Он так и так сыграл бы в ящик. – Свисавшая плетью рука, напряглась, уперлась в пол, и мертвец потихоньку перешел в сидячее положение. Черноволосая голова всё так же немощно лежала на груди. – И тачку новую помял… Нет, надо остановиться. Что я делаю! Хант, не будь придурком, тормози машину! – Воскресший жмурик закинул локти на передние сидения и совсем по-человечески взялся за больную голову. – Та-ак. Уно, дос, трэс. Сейчас остановимся, откроем салон и вышвырнем его к чертовой матери. – Тут мертвяк как будто что-то учуял, резко поднял голову и глаза его блеснули в темноте. Этот страшный звериный взгляд впился прямо в лицо Джеймса. – Давай, Хант. Сделай это. Что за?.. А-а-а!!! – Последние слова утонули в истошном крике и нечеловеческом рычании. Джеймс Хант на мгновенье ощутил пронзающую боль и тут же сознание его покинуло. Ему снился автодром. Уже прозвучал гудок и все болиды стартовали, а он только-только бежал к старту, где стояла его машина. Ноги почему-то увязали в каком-то зыбучем песке. Тут к нему подъехал Ники Лауда на большерогом олене и спросил, почему он всё еще не в седле. Джеймс ответил, что вообще-то у него гоночный болид. Ники расхохотался и сказал, что Джеймс не случайно ездит на лосе, потому что он сам – лось. Потом Джеймс проснулся.
На этот раз Хант был крепко-накрепко прижат к сидению. Ламборгини стоял посреди дороги в том же состоянии, в каком застал его хозяин. Отчего-то сильно жгло шею справа. Джеймс повернул голову и увидел, что он не один. Мертвяк…точнее, уже вполне живой и здоровый парень, сидел в кресле пассажира и томно глядел перед собой. Его щеки и губы налились ярким румянцем, кожа была ровного матового оттенка, настолько чистая, что свет как будто отражался от нее, вокруг глаз залегли густые тени, а может, это был только броский макияж. Джеймс Хант ощутил себя очень странно в эту минуту. Пускай вокруг творилась какая-то чертовщина, однако во всём этом пора было наконец разобраться. Он не охотник на призраков, но выяснит, что здесь происходит! - Эй. Таинственный незнакомец спокойно повернулся к Джеймсу. - Так ты живой? Тот помедлил с ответом. - Как видишь. Неожиданно Джеймса охватила волна радости. - Пресвятая Дева, вот это удача! Я уж думал… О-о-о, как я рад, хвала всем богам этого и другого мира! – гонщик сел прямо и с облегчением опустил голову. – Это лучший день в моей жизни. Фух! Только…почему я привязан ремнем безопасности? - Ты заваливался на бок, – лаконично пояснил новоявленный попутчик Джеймса. Затем подумал и ослабил тугой ремень. - Должно быть, я отключился, когда вёл. Наверное у меня сотрясение. Ты смог остановить машину? – Хант недолго посмотрел на молчаливого соседа и продолжил, не дожидаясь ответа. – Послушай, мне так жаль, что я сбил тебя! Скажи, ты что-то помнишь? Как тебе удалось выжить? Я точно помню, что тебя, как мошку, по капоту размазало. - Похоже, я родился в рубашке, – меланхолично проговорил странный тип. Голос и манера речи у него были, как у актеров классического театра. Хант чуть было рот не разинул от удивления. - Слушай, приятель, я это… Я отвезу тебя в больницу и всё оплачу. У меня есть деньги и я не жмот… - Благодарю, не стоит утруждаться. - Ты уверен? Если ты…ну, скромничаешь, то я настаиваю… - Я уверен. - Прости меня. - Уже прощен. Они коротко переглянулись, и Джеймсу показалось, что его новый знакомец уже не так безразличен, как был до этого. - Ладно, – гонщик почесал в затылке. – Я – Джеймс Хант, пилот Формулы-1. Можно просто Джеймс. - Очень приятно. К сожалению, я не могу отрекомендоваться, так как имени своего не помню. Хант изумленно округлил глаза. - Как это? Молодой мужчина печально повел головой и затеребил пуговицы своей куртки. - Судя по всему, мне сотрясением мозга отделаться не удалось. Я совершенно ничего о себе не помню. Джеймс закинул руку на руль и зарылся пальцами в волосы. - Ну и дела, – оба помолчали. – Может, это скоро пройдет? - Может, – вздохнул человек без имени. Наверное, это было неуместно в таком положении, но Джеймс невольно начал увлекаться этим томным красавцем в темных одеждах. Всё в нём возбуждало интерес: от высоких манер до грязных подробностей личной жизни. Джеймсу он напомнил Гамлета, принца датского. Что он делал в лесу за 200 миль до Детройта? Кто эти мужики с ружьями, которые преследовали его? Ну просто мистический детектив какой-то! - Хорошо, – Хант повернулся и завел мотор. – Давай-ка мы не будем стоять посреди леса, а поедем в Детройт. А по пути, глядишь, что-то и придет на память. - Верно. Оставшийся путь пошел на редкость легко и спокойно. Джеймс включил тихую музыку, покурил и вновь начал получать удовольствие от поездки. Рядом сидел попутчик с весьма приятной внешностью, да и обстановка вокруг него создавалась какая-то тихая, располагающая. - Как думаешь, что ты делал в лесу? – первым завел разговор Джеймс. - Я… не имею ни малейшего понятия. - Здесь совсем рядом Монреаль. И Детройт чуть подальше. Может, ты откуда-то из этих мест? – весело предположил Джеймс. - Не исключено. - Но с другой стороны никому не пройти такое расстояние, тем более в ночь! Гамлет задумчиво промолчал. - Я еду из Монреаля, – по-свойски признался Хант. – У меня там гонка послезавтра. Так что еще есть время… Решил махнуть на концерт Led Zeppelin в Детройте, – он повернулся к соседу. – Тебе нравится эта группа? - Точно не могу сказать, но мне кажется, что я предпочитаю рок-музыку, – сказал Гамлет, не оборачиваясь. Впрочем, за всё время он посмотрел в чужую сторону лишь пару раз. Джеймс довольно улыбнулся. - Ну как? Не вспомнил свое имя? - Мне кажется, – принц отстраненно повел глазами и начал перебирать пальцами, сложенными домиком, – меня звали, как первого мужчину. - По версии «Космополитан»? – решил уточнить Хант, вспоминая, что сам он не так давно удостоился чести красоваться на глянцевой обложке как самый сексуальный из сексуальных. - Нет. По версии Библии. - Адам, что ли? – неуверенно пробурчал Джеймс. - Да, – таинственно протянул его попутчик, словно смакуя это новое для себя имя. - Ну вот и хорошо, – чуть тише произнес Хант, и сам невольно погружаясь в какую-то сонную одурь.
Я, наверно, придираюсь, но за два дня до гонки Хант не мог себе позволить куда-то там ехать, хотя бы потому что за день до гонки бывает еще и квалификация за место на старте.
Это я знаю. Но в тот год он был очень сосредоточен на гонках, так как боролся за титул. Поэтому и жена от него ушла. А вообще, не обращайте внимания, автор, написано-то все равно хорошо)
А вообще, не обращайте внимания, автор, написано-то все равно хорошо) мерси-с потом исправлю послезавтра на послепослезавтра Поэтому и жена от него ушла. Ну вот зачеем было это рассказывать перед фильмом
Ну я ярый фанат Формулы-1, отсюда и любовь к Ханту, который, помимо всего прочего, еще и кумир гонщика, за которого я болею) Фильм о нем с Хэмсвортом - это для меня просто фееричное событие
А про автодром имени Жиля Вильнёва - это сюжетно обоснованный анахронизм или просто вкравшаяся в текст ошибка?
Darkthronka, за два дня до гонки Хант не мог себе позволить куда-то там ехать, хотя бы потому что за день до гонки бывает еще и квалификация за место на старте Соглашусь. А еще свободные заезды, но тут я затруднюсь сказать, в какое именно время они проходили в 76-м.
Darkthronka, Как же не набежать по случаю такого события?
Существует с 78-го, но в честь Вильнева его переименовали уже после его смерти. А в 76-м Жиль был еще юный и вполне себе живой и даже в Ф-1 еще не выступал
Уважаемый автор, простите за занудство Да нет,вполне толковое и уместное замечание. Я даже могу сказать, как набрела на беднягу Вильнёва: мне приглянулось название из списка тамошних автодромов. Знаете,вот вам бы на эту тему и писать, а то я и впрямь не шибко разбираюсь в гонках,даром что люблю саму их атмосферу PS. Приношу запоздалые извинения,что забросила писанину, но обещаю в ближайшие несколько дней уже дописать.
Примерно к часу ночи водитель, глаза которого непроизвольно смыкались, а голова падала на грудь, словно у младенца, решил, что больше не в состоянии вести машину и хорошо бы немного передохнуть. В миле от Детройта путникам встретилась заправка, где был небольшой супермаркет. Оставив машину, они заглянули в магазинчик и принялись блуждать между рядами продуктовых стеллажей. - О! Я думал, «Dr. Enuf» уже не выпускается. Возьмем парочку? – предложил Джеймс, хватая с полки несколько банок энергетика. - Я бы не рекомендовал тебе это пить, – скептически заявил Адам. - Почему? В нем же кофеин… - От которого никакого проку. – Адам оглянулся вокруг себя, скромно заведя руки за спину. – Выпей лучше молока или съешь черную шоколадку. Джеймс недоуменно покосился на спутника, но всё же вернул банки на место. - Не понял. Зачем это? - Ну знаешь, повышается гемоглобин… - развел руками Адам. Хант окончательно потерял логическую нить и раскрыл было рот, но собеседник его опередил: - Не спрашивай, просто последуй доброму совету. - Ты меня обезоружил, – ухмыльнулся гонщик, двигаясь к холодильникам с молочными продуктами. – А ты что будешь? - Я? – Смутился на мгновенье Адам. – Я – ничего. Не успел Джеймс и возмутиться, как его странный попутчик свернул мимо кассы и оставил Ханта одного. Эти недомолвки начинали его тревожить. Джеймс встретил Адама у машины: тот ждал на улице, подпирая дверцу спиной. Завидев товарища, Адам метнул на него какой-то неопределенный мрачный взгляд исподлобья, открыл дверь и скрылся в салоне. Джеймс застыл от удивления, держа в обеих руках свои покупки, и нерешительно поплелся к авто. - Ты в порядке? Шла уже десятая минута поездки. Отчего-то Адам соизволил проявить заботу только сейчас, когда Джеймс успел догрызть свою шоколадку и теперь потягивал холодное молоко из пакета. - Голова не кружится? Хант хотел сказать: «Знаешь, приятель, ты ведешь себя странно!» – но тут Адам отвернулся и расплылся в задумчивой улыбке. Причем за всё время до этого он не улыбался ни разу. - Что? – нахмурился Джеймс. - Вытри лицо, – тихо сказал Адам. Хант без стеснения провел языком по верхней губе, так же продолжая пялиться на соседа. - Эй! А что это у тебя с лицом? – воскликнул Джеймс, тыча пальцем в собеседника. – Взгляни на себя! - Что ещё? – нехотя буркнул Адам, только больше отворачиваясь к окну. - У тебя губы стали совсем пунцовые, – по правде говоря, хоть это и выглядело странно, вид у Адама был отнюдь не болезненный, а, напротив, чрезмерно здоровый и привлекательный для человека. Джеймс не хотел это признавать, но в отличие от него самого, давящегося противным молоком, Адам с каждой минутой хорошел и хорошел, будучи хладным трупом каких-то пару часов назад! Даже завидно как-то. Хант воспользовался удобным случаем и крепко сжал руку соседа, покоившуюся рядом на кресле. - Что ты делаешь? – нервно вздернулся Адам. - У тебя рука просто огненная! – запаниковал гонщик. – Черт возьми, у тебя лихорадка! - Тогда она была бы холодной, как лёд, – спокойно возразил Адам. - Не-ет уж, нет-нет-нет! – Джеймс вернул ладонь на руль и дал по газам. – Мы едем в ближайшую больницу. - Послушай, я взволнован, у меня стресс после аварии. Не мудрено, что организм какое-то время будет доставлять беспокойство, ведь я доставил немалое беспокойство ему. Доводы Адама звучали убедительно, но признать свою неправоту оказалось сложнее, поэтому Джеймс только увеличил скорость, вдавливая обоих попутчиков в сидения. Гонщик почувствовал, как чужая рука легла ему на плечо. - Клянусь, я в порядке. Тут левая щека Джеймс вспыхнула жаром. Он ощутил нежное касание ладони Адама, немедленно повернулся к нему и на мгновенье как будто потерял контроль. Впереди раздался оглушительный сигнал. - Осторожней! – вскрикнул Адам, прежде чем машина Ханта налетела на встречный автомобиль, съехав со своей полосы. Джеймс успел выровнять Ламборгини и сбавил темп езды до слепой скорости. - Не делай так больше! – он с возмущением посмотрел на Адама, который сию секунду отодвинулся в другой угол и стушевался. Тем временем впереди замрели огни Детройта. После заката город становился похож на собравшиеся в кучу черные геометрические фигуры, усыпанные тысячами цветных блесток. С одной стороны его огибала река, так что с противоположного берега можно было наблюдать картину плавучего каменного острова. Ну а с суши Детройт создавал впечатление волшебной горы, как магнит, притягивающей к себе мириады звезд. Ночное небо тускнело на фоне величественных небоскребов, сизые облака местами белели, освещаемые серебристым светом луны, которая теперь была яркой и круглой, точно сверкающий цент. Джеймс вздохнул с облегчением, радуясь, что все-таки добрался до Детройта живым, несмотря на все передряги, случившиеся с ним за ночь. - Луна восходит, меняя кроваво-алый цвет на алебастровый. Джеймс недоуменно покосился на вдохновленного своего попутчика. - А ты не поэт какой-нибудь часом? - Увы, нет. Хотя люблю поэзию. - Тебе бы пошел бархатный беретик с павлиньим пером. - Береты ведь художники носят. Они коротко переглянулись, и Адам указал налево при въезде в город. Джеймс подчинился указанию пассажира и на ближайшей развилке повернул на широкую улицу, с обеих сторон огороженную блоками жилых двухэтажных домов с хлипкими дощатыми фасадами и унылой цветовой гаммой. На самом деле Детройт тех времен, хоть и обжился деловым центром с современной застройкой и внушительным наружным освещением, но в окружающих районах, особенно ближе к пригородам, представлял собой весьма посредственный городишко с множеством не самых живописных пейзажей. У реки ты видишь офисные здания и небоскребы, окутанные стеклянно-глянцевыми переливами днем, а ночью превращающиеся в декорации киберпанковской реальности. Затем ты поворачиваешь на север, ближе к Сёркл Парк, минуешь улочки с заброшенными заводами и фабриками, мышью пробегаешь через кварталы черных, где правят бал грабеж и бандитизм, и оказываешься в окраине города: тут будто один на другой громоздятся контейнеры – металлические коробки, которые местные рабочие называют своими домами. Здесь всюду царит запустение и упадок с тех самых пор, как в начале 70-х нефтяной кризис поразил экономику промышленного Детройта в самую ее сердцевину. Вот старый завод Packard, вот некогда шикарное готическое здание Объединенного Театра Искусств, а вот и Дом Уильяма Ливингстона – здание тех времен, когда архитектура Детройта считалась самой элегантной во всех Соединенных Штатах. Этот прекрасный дом в три этажа был украшен приятной коричневой облицовкой, трапециевидная крыша выложена серой черепицей, над парой окон верхнего этажа возведена маленькая треугольная надстройка, а по левую сторону от нее на все три этажа возвышается полукруглая апсида с острой конической крышей, точно башенка древнего средневекового замка. Отныне этот потрясающий дом перекошен на бок, облицовка его крошится и отпадает со всех сторон, обнажая гнилой скелет здания, окна глядят черными пустотами там, где не забиты наглухо досками и панелями, а двор густо порос травой и сорными растениями.
Однако к тому времени Детройт еще не достиг надира своей трагедии, а только медленно доживал срок на этой бренной земле. Джеймс Хант лениво слушал радио, не вникая, впрочем, в суть текста, начитываемого или, лучше сказать, вливаемого в уши беспечного слушателя тягучей жижей бесцветного монолога. Тело на соседнем сидении, по всей вероятности, окончательно разомлело и стекло куда-то на дно уютного кожаного кресла, предавшись легкой дорожной полудреме или же симулируя оную. Джеймс нехотя растолкал сонного товарища и вежливо напомнил, что пора бы определиться с дальнейшим пунктом назначения. Адам осоловело всмотрелся в мутное стекло по правую сторону от себя, различая не менее мутный пейзаж сумеречного проспекта, местами окрашенного полосками желтого электрического света, где фонари еще успели уцелеть от вандализма. - Будь добр, на светофоре езжай направо, – деловито изрек пассажир, повернувшись корпусом вперед. Джеймс подполз к вышеупомянутому светофору, который теперь показывал красный, и гладко примкнул к ряду стоящих впереди машин. Адам закинул одну ногу на другую, отчего его брюки мягко прошелестели. Хант каким-то шестым чувством уловил, что предстоящую минуту ожидания хорошо бы чем-то заполнить, и обратился к попутчику с очередным несмелым разговором: - Я вижу, память к тебе вернулась. Адам как будто слабо дернулся, скользнул глазами по приборной панели и кротко сознался: - По-видимому, да. - Отлично, – кивнул Джеймс с фальшивой радостью, больше походившей на иронию. Адам, как обычно, во избежание зряшних высказываний утвердительно промолчал. - В таком случае мне хотелось бы, ну, в общих чертах обрисовать одну ситуацию. Ради твоего же блага, понимаешь? Адам с любопытством посмотрел в лицо собеседнику – он не понимал. - Как так вышло, – невозмутимо продолжил Джеймс, – что я тебя сбил? Я мчался во всю прыть, но глаза-то у меня были открыты, – тут гонщик повернулся к соседу и наглядно зажестикулировал, - Вот я еду. Ты выбегаешь справа, ну, пускай метров за десять. Окей, я увожу машину влево, и моих метров пять ты еще бежишь вперед по инерции. Потом ты останавливаешься, – он важно поднял указательный палец. – Я прекрасно видел, как ты замер на месте и посмотрел на меня. Ты испугался. Но если бы ты оставался в том же ступоре, я бы благополучно тебя объехал, потому что к тому моменту я уже свернул. А теперь объясни мне, что ты делаешь. Вместо того, чтобы стоять на месте, как тот столбик, ну или хотя бы отшатнуться назад (я же ехал не на тебя, а левее от тебя), ты со всей дури бежишь вперед и бросаешься прямиком под колеса. И ко всему я еще с испуга ухожу резко влево и по линейной траектории налетаю на дерево. То есть…вообще нетипичный несчастный случай, – развел руками Джеймс, пытливо глядя на чрезмерно серьезного Адама. – Тут как хочешь объясняй: ни один человек в здравом уме не выберет такой схемы, даже в полном замешательстве. Ты можешь объяснить, что ты пытался сделать? Вам есть, что сказать суду? Подсудимый Адам нервно поерзал на месте, произвел несколько удрученных вздохов и вперил мучительный взгляд ниже уровня глаз собеседника, куда-то в одну из нашивок на куртке Ханта. - Прости, я ввел тебя в заблуждение. Тут ряд машин пришел в движение, Джеймс отвлекся на поворот, и зрительный контакт невольно прервался. - Мне неудобно стало говорить об этом, когда твердая память вернулась ко мне, – уже чуть уверенней продолжил Адам. – Извини, вышло так, будто во всем виноват ты, а не я. Ужасно неловкая ситуация. Однако Джеймс Хант не столь вдавался в детали произошедшего конфуза, так изощренно наряжаемого Адамом в кудрявые фигуры речи. Вся суть состояла в мотиве, и этого больше всего опасался новоиспеченный виновник аварии. Признательную речь можно было передать в несколько этапов: Экспозиция – самоуничижающие эпитеты, признание в полном вероломстве и наглом эгоизме (или же наоборот); Фабула – принятие страшного решения отдаться в руки милосердного нашего Господа Бога и (кульминация действия) роковой прыжок под колеса случайного автомобиля; Постскриптум (лирическое отступление) – повторное раскаяние и душещипательная история о старой потерянной любви, долгих летах одиночества и горького отчаяния. По мере изложения рассказа настроение Ханта претерпевало весьма широкие колебания. То ему хотелось убить Адама на месте, то посочувствовать, а то и разрыдаться вместе с ним, лежа друг у друга на плечах. Неудавшегося смертника выручил талант к долгим выразительным монологам, во время которых терпеливый слушатель лишался не только доброй доли гнева, но и мог безоговорочно принять на веру предложенную собеседником версию событий. Тут Ламборгини цвета темной лазури въехал в мрачный слизкий переулочек, как пышная королевская трехмачтовая каравелла, сплошь обвешанная лентами, флажками и цветочными гирляндами, причаливает к необитаемому островку в Тихом океане, где ее ждет компания людоедов с деревянными копьями. Других машин, как и асфальта, тут не наблюдалось. Уныло горели два высоченных фонаря на каменных столбах, бросая свет на одноэтажные каменные коробки, изредка увенчанные квадратными мезонинами со скатными крышами то ли серого, то ли грязно-желтого цвета. Кое-где встречались так называемые французские балкончики: углубления внутрь жилищ не более метра в ширину, огороженные с улицы обыкновенными железными перилами и двустворчатыми дверьми за ними. Тут и там на крыльце, на балконе или просто под чьим-нибудь окном можно было лицезреть с виду недружелюбных «людоедов», покуривающих сигарету, потягивающих баночное пиво и недвусмысленно поглядывающих на рискового и безбедного путника, который выбрал явно плохой райончик, чтобы «выгулять» свою импозантную тачку. Правда, и в это захолустье время от времени заезжали автомобили класса люкс, но, как правило, по двум причинам: рэкет и наркоторговля. Ламборгини тихо подполз к одной из халуп с окнами, заклеенными черной пленкой, остановился и заглушил свое мелодичное урчание. Вот и закончилась ночь приключений, подумал Джеймс Хант. Лишь одна загадка волновала его и смущала внутреннюю гармонию тревогой. - Адам, это не мое дело, но…если тебе нужна помощь… Кто те люди, которые преследовали тебя? - Ты говорил с ними? – яркие губы Адама чуть побледнели, становясь похожими на обычные человеческие. - Да, но я им не сказал, что ты со мной. - Это хорошо, – несколько истерично произнес Адам, глядя перед собой выпученными глазами и неровно дыша. - Но и они мне ничего не сказали. «И это хорошо», – угадывалось во всём облике загадочного беглеца. - Может, ты мне скажешь? Адам перевел цепкий взгляд на соседа, вновь посмотрел вперед, вздохнул и совершенно неожиданно признался: - Это местная мафия. Я долго прятался от них. Но меня раскрыли. Видишь ли, я…оказался в большом накладе из-за наркотиков, которые мне поручили сбыть. Но я их…упустил. Меня отвезли подальше от города и хотели убить. Я сбежал. Глупый поступок, ведь шансов всё равно не было. Я боялся. Мне казалось, они придумают куда худшее наказание, попадись я к ним в руки. Разумеется, у сердобольного Джеймса Ханта от такого трогательного рассказа пропали все слова. Минуту он завороженно глядел на собеседника, придумывая, как того утешить. А еще поклялся сжечь при первой возможности тот пакетик травы, который скрывался в потайном кармане его куртки. - Не знаю, что сказать. - Всё в порядке, – натянуто улыбнулся Адам, открывая между тем свою дверцу. – Я пойду. Спасибо, что подвез. И еще раз прости за мою глупую выходку.
- А как же те ребята? – вскинулся Джеимс, резко подаваясь в сторону уходящего. – Они ведь найдут тебя! Сам ты не справишься! Уже выйдя из машины, Адам склонился между салоном и дверцей: - Они не идиоты, поверь. Скорее всего, они подумали, что ты сбил меня насмерть и спрятал в машине, чтобы не привлечь случайных свидетелей. А здесь я долго не пробуду. Только заберу вещи и найду местечко более надежное. Ну, прощай. Адам захлопнул дверь и скрылся в доме с черными окнами. Хант угрюмо завел мотор и поехал задним ходом. Как-то пусто становилось от мысли, что Джеймс никогда больше не увидит этих густо накрашенных живых глаз и пунцовой линии губ. Улица в глубине переулка ярко горела оранжевым светом, привлекая скорее покинуть эту смрадную канаву с отбросами общества. Машина достигла закругленной арки, где был наклонный въезд в переулок. Джеймс повернулся вперед, поправил стекло заднего вида, и вдруг уловил какое-то движение. Сразу стало понятно: готовится что-то недоброе. К фасаду дома, где прятался Адам, словно стая волков, подкрадывалась группка людей, вооруженных, как показалось Ханту, обыкновенными железными серпами или чем-то вроде. Глядишь, не хватало только вил с факелами. Зрелище складывалось жуткое. Мгновенье спустя вдалеке раздался грохот, треск и звон битого стекла. Вдруг наружу прыснули осколки выбитого окна, из которого вылетел человек, так легко, будто он весил не больше булыжника. Джеймс замер от удивления. Но тут случилось нечто более странное: из того же окна высунулся другой тип, подпрыгнул с обезьяньей ловкостью от подоконника, ухватился за край деревянной кровли, легко подтянулся и в следующий миг уже скакал по крышам домов, широко перебирая длинными ногами. Однако не сходство с героями японских мультиков поражало в этом гибком силуэте – в нем нельзя было не угадать черты Адама, так резко выделяющегося своей стройностью и высоким ростом. Джеймс выехал на щоссе, повернул и вдавил педаль газа. Сложно было уследить и за дорогой, и за прыткой фигурой Адама, перемахивающего с дома на дом, как кузнечик. Такой силы и ловкости, пожалуй, еще никто не видал. Тут на горизонте показался второй «паркурист», пониже, покрепче, но такой же напористый. За ними посыпали еще и люди с серпами, змейкой выползшие из другого переулка на главную улицу. Джеймс попытался обратить на себя внимание: орал что есть мочи имя Адама, сигналил. В итоге Адам резко остановился, как загнанная лисица, бросился в сторону дороги и в два прыжка оказался на краю плоской крыши газетного киоска. Хант остановился прямо перед ним. Беглец замер в нерешительности, глянул назад и вдруг сиганул прямо на крышу Ламборгини, а там спрыгнул на шоссе и помчался на другую сторону улицы, где как раз был хороший темный дворик. Второй удар о крышу не заставил себя ждать, и вот со стороны пассажирского окна показался отчаянный преследователь Адама. - Суки-и! – пронзительно воскликнул гонщик. Между тем во дворике (который оказался не двориком, а глухим закоулком, который расширялся в глубину и хранил в себе одни только мусорные контейнеры да колонии кошек в тесных подвальчиках) можно было если не наблюдать, то слышать звуки баснословной схватки: шорохи, вздохи, удары о каменные стены и о контейнеры, звонкий лязг железного серпа… В это время группка других «крестьян» уже двинулась по диагонали через дорогу, но узкий вход в закоулок им внезапно перекрыла машина. Воцарилась мертвая тишина. Хант закрыл пассажирскую дверь, чтобы не дать преследователям хотя бы проникнуть во дворик через салон, сам вышел и направился к притихшей парочке, которая до того безжалостно мутузила друг друга. В полумраке можно было различить одного стоящего человека – это был не Адам. Темноволосому юноше на вид было немногим за двадцать, что крайне удивляло. Он был одет, как простой американец, разве что в глазах читалась уверенность и бесстрашие, каких редко ожидаешь от столь молодых людей. Почти у его ног, в паре шагов, сидел Адам – у того вид был похуже. Оба были в крови и разодранной одежде, лицо первого было в ссадинах и порезах, но по черной лужице вокруг Адама можно было понять: он ранен куда сильнее противника. - Не с места! – решительный юноша вынул из-за пазухи пистолет и твердой рукой направил его на Джеймса. - Да что за хрень тут происходит! – рыкнул Хант, остановившись. - Если ты не знаешь, то тебя это и не касается. Шуруй! - Черта с два я уйду куда-то без него! Преследователь Адама недоверчиво сощурил глаза, внимательно посмотрел на него и вновь повернулся к гонщику. - Ты впутался в большую передрягу. - Я это уже понял. Но пока я тут, никакого самосуда не будет. Я вызываю полицию. Джеймс вынул из кармана телефон и поднял его, демонстрируя готовность в любую минуту набрать короткий номер. За спиной послышались тревожные голоса: - Джон, копы нам тут не нужны. Оставь, придем в другой раз. - Ладно, – тот, кого звали Джоном, сунул пистолет обратно, коротко взглянул на загнанного Адама, быстро прошел мимо Джеймса Ханта и, перекатившись через капот Ламборгини, скрылся вместе со своими товарищами. Джеймс стремительно бросился к Адаму. Рубашка на нем была вся мокрая от крови, рассечена бровь и губа, а с лица напрочь сошла вся краска. Он глядел безотрывно, с жалостью и почему-то глубоким раскаянием. - Ох нет… Я же знал. Я же знал! - Ничего страшного, – сдавленно проговорил Адам, цепляясь за куртку приятеля. - Как это – ничего?! Ты ведь…ты истекаешь кровью. – Джеймс едва не задохнулся от волнения, к глазам подкатили слезы. – Боже мой… Позволь, я… - Он хотел было осторожно взять Адама на руки, чтобы помочь добраться до машины, но тот воспротивился. - Нет, прошу тебя! Со мной всё будет хорошо, я не умру. - Но ты!.. - Я не умру. Мне всего лишь нужно…восстановиться. Ты отвезешь меня домой, и я… - Я не повезу тебя никуда, кроме больницы! - Хорошо. Хорошо, я всё тебе расскажу честно. – Адам дрожащей рукой утер кровь с губы и покрепче взялся за плечо Ханта. – Те люди, что за мной гнались, – охотники. Не на оленей, а на сверхъестественных существ. Они следят за необычными убийствами и так нас находят. Я, правда, уже давно не убивал. Лет сто. Но, видимо, потерял бдительность и попал кому-то из них на глаза. И – вот уж не повезло – за меня взялся Джон Винчестер. Тот парень, с которым мы дрались. Потомственный охотник, профессионал. – Адам поник и закусил губу. – Он ждал меня внутри. С минуту Джеймс Хант молчал, тупо глядя на своего окровавленного знакомца. - А чем…чем я могу тебе помочь? Они посмотрели друг на друга: один – с жалостью, второй – с изумлением. - Джеймс… Спасибо. - Не нужно. Просто скажи, что мне сделать. - Я не могу просить тебя об этом. Я, видишь ли, уже один раз… - Что? - Джеймс, там на шоссе, когда ты перенес меня в машину, мне пришлось напасть на тебя. Я был сильно ранен и взял немного твоей крови, чтобы восстановиться. Ты ничего не помнишь, прости меня. Обычно мне нужно куда больше крови, но твоя была свежая, поэтому… - Так ты…вампир, что ли? - Да. Гонщик был едва ли не бледнее самого Адама. Его глаза быстро двигались. - И ты всё это время мне лгал? - Да. Джеймс нахмурился, снял куртку и почему-то накинул ее на плечи Адама. - Тогда ты выпьешь моей крови. И не отказывайся, потому что я так хочу. - Я не могу, – прошептал потрясенный Адам. - Ты это сделаешь. – Джеймс взял приятеля за голову и обнял так, что губы того оказались наиболее близко к его шее. До последней минуты ему казалось, что Адам не укусит, что вампиры и охотники на нечисть – не более чем галлюцинация.
Плечи Адама задрожали в крепких объятиях Ханта. Он осторожно коснулся носом его шеи, быстро вдохнул, затем вдохнул сильнее, с какой-то жадностью, прильнул к шее губами, и вдруг Джеймс ощутил пронзительную тянущую боль. Всё поплыло перед глазами. И тут душа Джеймса словно переместилась в иное тело. А точнее, его стремительно наполняли как собственные, так и чужие чувства. Боль постепенно уходила на второй план, сердце билось в такт с сердцем Адама, а по мышцам разливалось жгучее возбуждение, какое не дает ни алкоголь, ни самые сильные наркотики. Джеймсу казалось, он провалился в бесконечное забытьё, хотя укус длился не более минуты. Адам тихо отстранился и посмотрел на своего спасителя, находясь теперь в интимной близости от его лица, с почти летаргической томностью. Джеймс почувствовал, ясно почувствовал, что этот момент нельзя упустить. Его ладонь нежно взяла белую щеку Адама, и он запечатлел поцелуй на губах, которые теперь расцветали с каждой новой секундой. - Джеймс. – Адам накрыл чужую руку своей. – Ты не должен ко мне так привязываться только из-за этого. И он был прав. Он был созданием не из мира людей, его красота зачаровывала, но была обманчива. Вся его природа дышала смертью, всё в нем служило злому умыслу, коварству, животному бессердечию. Адам был прекрасным порождением ночи. Он не хотел никому зла, но того хотела вся его сущность. «Ты не должен привязываться ко мне», – сказал он, и Джеймс знал, что не должен. Он понимал, что стоит забрезжить первым лучам рассвета, как все чудеса вокруг рассеются и с ними упорхнет во тьму Адам, как прячутся летучие мыши на чердаках старых домов или в прибрежных гротах. А утро тем временем становилось всё ближе, и ближе, и ближе…
-
-
23.07.2013 в 22:06- Она Nosferatu.
- Она итальянка?
«Дракула: Мертвый и довольный»
1976 год, где-то на границе Канады и США
Импозантный Ламборгини цвета темной лазури мчался по лесному шоссе, вздымая в воздух купы пожухлых листьев. На капоте красовалась виниловая наклейка в виде скелета бегущей лошади с пылающим хвостом и гривой. Из салона орал тяжелый рок. Два луча света пронзали сплошной мрак, точно пробивая себе дорогу через полчища кровожадных теней. То тьма сгущалась в одну бесформенную массу, то вдруг этот сторукий титан показывал свои длинные, скрюченные, когтистые лапища, стремившиеся то ли напугать, то ли схватить ночного путника. Бледная луна почти не показывалась из-за туч, не было видно и звезд. Если бы моторный рев не заглушал все звуки, можно было бы услышать, как завывает в это позднее время порывистый октябрьский ветер, как колышется и трещит лес под ним, как перекликаются совы…
Но железному скакуну не было дела до этой меланхолии, как и его лихому наезднику, который упивался взрывными басами из магнитолы, мотая в такт длинной белокурой шевелюрой. Это был очень представительный английский джентльмен, позволявший себе сорить деньгами и одеваться с шиком. Сейчас на нем была едва застегнутая до середины рубашка, нарядные вельветовые брюки, оранжевая кожаная куртка с множеством вставок и нашивок и не менее щегольская обувь. Его имя звучало так же быстро и звучно, каким было его ремесло и призвание – Джеймс Хант, гонщик Формулы-1.
Тем временем, как мы уделяли внимание внешности и биографии этого чрезвычайно привлекательного молодого человека, в магнитоле заиграл следующий трек – мелодичная и грустная рок-баллада, которая только-только вышла в свет. Судя по тому, с каким волнением Джеймс Хант закрыл глаза от наслаждения, эта песня была одной из его любимых. В следующий миг выяснилось, что он к тому же знает ее текст наизусть, потому что Джеймс громко запел вслед за солистом. Ни слухом, ни голосом гонщика Формулы-1 природа не наградила.
- Айв бин а лонг-лонг тайм, вэйтинг фо ю…
Ламборгини миновал табличку с указателем «Детройт, 200 миль», засыпав ее потоком листвы. Дорога казалась пустынной и ровной, как полотно, но внезапно, где-то между «У-у-у, май бэйби» и диким выкриком «Олень!!!», машина Джеймса Ханта проделала крутой вираж и едва не съехала с шоссе. Едва пережив столкновение, водитель бегло глянул назад и действительно заметил силуэт высокого рогатого мерзавца.
После такого неприятного сюрприза восторженное настроение Ханта резко снизилось. Он переключил магнитолу на местное радио и откинулся на спинку кожаного кресла.
- На часах уже десять вечера, а значит, пришло время выпуска новостей для наших бодрствующих слушателей, – прозвучал задорный голос диджея.
- Итак, – к первому голосу присоединился второй. – Я знаю, как тебе не терпится сказать это первому…
- Да уж, черт побери! – вклинился первый диджей на заднем фоне.
- …Но-о эту честь возьму на себя я, – второй диджей комично прочистил горло и заговорил в манере спортивного комментатора, растягивая гласные. – Двадцать седьмой чемпионат Формулы-1! Гра-а-ан-при Канады! Третье октября, Монреаль, автодром Жиля Вильнёва!
- Лучшие пилоты в истории: Джоди Шектер, Ронни Петерсон, Ники!...
- Стоп, стоп, стоп! – перебил второй диджей.
- В чем дело? Ты хочешь весь этот лакомый кусочек оставить себе?
Джеймс Хант насмешливо улыбнулся.
- Не-ет! Это заслуживает отдельного внимания!
- Теперь я понял! Дамы и господа, вас ждет бой Тора и Зевса, схватка не на жизнь, а на смерть, битва на пике скоростей!..
- Легендарный Ники Лауда и не менее выдающийся – за которого я, кстати, болею – Джеймс Хант!
Улыбка выдающегося воина-громовержца сделалась еще шире.
- Пять побед против четырех! Они идут просто нос к носу!
- И, черт возьми, как же хорош этот зверюга Хант!
- Да, я такой, – самодовольно просиял Джеймс.
Ведущие радио продолжили поток бесконечных восторгов, эпитетов и похвал, гипнотизируя ночного путника всё больше и больше. А в это время из чащи, совершенно неясно, каким образом очутившийся там в столь поздний час, выпрыгнул человек. Прежде чем Джеймс Хант успел отличить его от рогатого обитателя леса, этот некто в один рывок махнул прямо под колеса. Джеймс по наитию вдавил педаль тормоза в пол, увел машину резко в сторону, но этот психопат и здесь догнал его, так что Ламборгини впечатался в ближайший дуб, намертво зажав человека капотом. На этом всё стихло.
Вновь придя в сознание, Хант обнаружил себя прижавшимся лбом к рулю. Первые секунды в глазах рябил сюрреалистичный узор или как это называют в народе – вертолетики. Несколько совладав со зрением, неудачливый водитель заглянул вперед. Увиденное его ужаснуло: адский скакун на его капоте был забрызган кровью, а может, и мозгами; объятия, в которые заключил коня неизвестный любитель лошадей, были самые что ни на есть широкие – мужика распластало лицом вниз, руки тянулись аж до лобового стекла, а вся нижняя часть тела была прижата к дереву. Джеймс в страхе отпрянул; его руки начали непроизвольно дрожать. Мысли в голове кружились одна лучше другой: об аварии непременно узнает пресса; тогда не видать ему грядущего заезда и чемпионского кубка; а еще его посадят в тюрьму; и его карьера накроется медным тазом; а что если всё это было специально подстроено его врагами?!
Джеимс собрал последние силы, открыл дверь и вышел наружу. Влажный холодный воздух немного отрезвил голову, но зрелище мертвяка на капоте опять вогнало в ступор. Хант попятился назад, хватаясь за голову, снова залез в машину и наконец отогнал ее примерно на метр. После этого гонщик вновь вернулся к трупу.
Хорошенько разглядеть свежий рисунок на капоте не было ни сил, ни духу. И дело было вовсе не в брезгливости – Джеймсу было до того жаль парня, аж слезы накатывали. Он только и разглядел что мертвецки бледную кожу, длинные черные волосы и черную одежду. Хант со всей бережностью отлепил бедолагу от капота, отнес на заднее сидение машины (везти труп в багажнике показалось Джеймсу кощунством) и принялся отмывать кровавые улики с помощью найденной в машине минералки.
Минуту спустя произошел третий инцидент за ночь. Откуда ни возьмись на трассе появилась группка мужчин, вооруженных двустволками и карабинами. Не успел Джеймс Хант прийти в ужас, как странные охотники направились прямиком к нему.
- Эй! Что тут произошло? – крикнул Джеймсу один из мужчин, перекинув ружье через плечо.
- Я сбил…оленя какого-то, – промямлил гонщик.
Охотники переглянулись между собой.
- Где же он?
- В багажнике. – Джеймс утер пот со лба и только сейчас заметил кровь на лице. – Маленький был.
Охотники о чем-то пошушукались.
- А человека ты здесь не видел?
Ханту за несколько мгновений в лицо сперва ударил жар, затем сразу холод.
- Нет, – он отчаянно уставился в лица охотников, терпеливо выжидая. – Послушайте, я не знаю, кто вы… А я – известный автогонщик. Джеймс Хант, если вам это о чем-то говорит. Послезавтра у меня заезд мирового масштаба. Мне не нужны проблемы, понимаете?
На первый взгляд такая речь оказалась вполне убедительной, так как подозрительные чужаки смягчились и доверительно опустили оружие.
- Ну что ж, – пожал плечами охотник, который вел переговоры. – Прости за допрос, дружище.
С этими словами шайка убежала в сторону леса, противоположную той, откуда они появились. Джеймс перевел дыхание, набрал в ладонь воды и наспех умыл лицо.
Около получала спустя слегка помятый Ламборгини вновь мчался по шоссе в направлении города Детройта. Радио молчало, в салоне звучал только голос Джеймса Ханта, в основном это были короткие периодические ругательства.
- Блядь, – мужчина пошарил рукой в отсеке между сидениями, ища сигареты. – Дерьмо, – рука снова легла на руль, так как отрывать взгляд от дороги Хант в эту ночь уже не решался. – Я тупой кретин. Какого черта?! Какого черта я не оставил его там? Эти парни гнались за ним как пить дать! – В это время, если бы суетливый водитель удосужился взглянуть на зеркало заднего вида, ему открылась бы картина сродни фильмам ужасов: мертвец на заднем сидении, который до этого лежал неподвижно со свешенной головой и рукой, вдруг зашевелился. Лицо, закрытое копной волос, отлепилось от кожаного сидения и стало медленно подниматься. – Они бы и убили его. А мне до этого какое дело? Он так и так сыграл бы в ящик. – Свисавшая плетью рука, напряглась, уперлась в пол, и мертвец потихоньку перешел в сидячее положение. Черноволосая голова всё так же немощно лежала на груди. – И тачку новую помял… Нет, надо остановиться. Что я делаю! Хант, не будь придурком, тормози машину! – Воскресший жмурик закинул локти на передние сидения и совсем по-человечески взялся за больную голову. – Та-ак. Уно, дос, трэс. Сейчас остановимся, откроем салон и вышвырнем его к чертовой матери. – Тут мертвяк как будто что-то учуял, резко поднял голову и глаза его блеснули в темноте. Этот страшный звериный взгляд впился прямо в лицо Джеймса. – Давай, Хант. Сделай это. Что за?.. А-а-а!!! – Последние слова утонули в истошном крике и нечеловеческом рычании. Джеймс Хант на мгновенье ощутил пронзающую боль и тут же сознание его покинуло.
Ему снился автодром. Уже прозвучал гудок и все болиды стартовали, а он только-только бежал к старту, где стояла его машина. Ноги почему-то увязали в каком-то зыбучем песке. Тут к нему подъехал Ники Лауда на большерогом олене и спросил, почему он всё еще не в седле. Джеймс ответил, что вообще-то у него гоночный болид. Ники расхохотался и сказал, что Джеймс не случайно ездит на лосе, потому что он сам – лось. Потом Джеймс проснулся.
-
-
23.07.2013 в 22:08Джеймс Хант ощутил себя очень странно в эту минуту. Пускай вокруг творилась какая-то чертовщина, однако во всём этом пора было наконец разобраться. Он не охотник на призраков, но выяснит, что здесь происходит!
- Эй.
Таинственный незнакомец спокойно повернулся к Джеймсу.
- Так ты живой?
Тот помедлил с ответом.
- Как видишь.
Неожиданно Джеймса охватила волна радости.
- Пресвятая Дева, вот это удача! Я уж думал… О-о-о, как я рад, хвала всем богам этого и другого мира! – гонщик сел прямо и с облегчением опустил голову. – Это лучший день в моей жизни. Фух! Только…почему я привязан ремнем безопасности?
- Ты заваливался на бок, – лаконично пояснил новоявленный попутчик Джеймса. Затем подумал и ослабил тугой ремень.
- Должно быть, я отключился, когда вёл. Наверное у меня сотрясение. Ты смог остановить машину? – Хант недолго посмотрел на молчаливого соседа и продолжил, не дожидаясь ответа. – Послушай, мне так жаль, что я сбил тебя! Скажи, ты что-то помнишь? Как тебе удалось выжить? Я точно помню, что тебя, как мошку, по капоту размазало.
- Похоже, я родился в рубашке, – меланхолично проговорил странный тип. Голос и манера речи у него были, как у актеров классического театра. Хант чуть было рот не разинул от удивления.
- Слушай, приятель, я это… Я отвезу тебя в больницу и всё оплачу. У меня есть деньги и я не жмот…
- Благодарю, не стоит утруждаться.
- Ты уверен? Если ты…ну, скромничаешь, то я настаиваю…
- Я уверен.
- Прости меня.
- Уже прощен.
Они коротко переглянулись, и Джеймсу показалось, что его новый знакомец уже не так безразличен, как был до этого.
- Ладно, – гонщик почесал в затылке. – Я – Джеймс Хант, пилот Формулы-1. Можно просто Джеймс.
- Очень приятно. К сожалению, я не могу отрекомендоваться, так как имени своего не помню.
Хант изумленно округлил глаза.
- Как это?
Молодой мужчина печально повел головой и затеребил пуговицы своей куртки.
- Судя по всему, мне сотрясением мозга отделаться не удалось. Я совершенно ничего о себе не помню.
Джеймс закинул руку на руль и зарылся пальцами в волосы.
- Ну и дела, – оба помолчали. – Может, это скоро пройдет?
- Может, – вздохнул человек без имени.
Наверное, это было неуместно в таком положении, но Джеймс невольно начал увлекаться этим томным красавцем в темных одеждах. Всё в нём возбуждало интерес: от высоких манер до грязных подробностей личной жизни. Джеймсу он напомнил Гамлета, принца датского. Что он делал в лесу за 200 миль до Детройта? Кто эти мужики с ружьями, которые преследовали его? Ну просто мистический детектив какой-то!
- Хорошо, – Хант повернулся и завел мотор. – Давай-ка мы не будем стоять посреди леса, а поедем в Детройт. А по пути, глядишь, что-то и придет на память.
- Верно.
Оставшийся путь пошел на редкость легко и спокойно. Джеймс включил тихую музыку, покурил и вновь начал получать удовольствие от поездки. Рядом сидел попутчик с весьма приятной внешностью, да и обстановка вокруг него создавалась какая-то тихая, располагающая.
- Как думаешь, что ты делал в лесу? – первым завел разговор Джеймс.
- Я… не имею ни малейшего понятия.
- Здесь совсем рядом Монреаль. И Детройт чуть подальше. Может, ты откуда-то из этих мест? – весело предположил Джеймс.
- Не исключено.
- Но с другой стороны никому не пройти такое расстояние, тем более в ночь!
Гамлет задумчиво промолчал.
- Я еду из Монреаля, – по-свойски признался Хант. – У меня там гонка послезавтра. Так что еще есть время… Решил махнуть на концерт Led Zeppelin в Детройте, – он повернулся к соседу. – Тебе нравится эта группа?
- Точно не могу сказать, но мне кажется, что я предпочитаю рок-музыку, – сказал Гамлет, не оборачиваясь. Впрочем, за всё время он посмотрел в чужую сторону лишь пару раз.
Джеймс довольно улыбнулся.
- Ну как? Не вспомнил свое имя?
- Мне кажется, – принц отстраненно повел глазами и начал перебирать пальцами, сложенными домиком, – меня звали, как первого мужчину.
- По версии «Космополитан»? – решил уточнить Хант, вспоминая, что сам он не так давно удостоился чести красоваться на глянцевой обложке как самый сексуальный из сексуальных.
- Нет. По версии Библии.
- Адам, что ли? – неуверенно пробурчал Джеймс.
- Да, – таинственно протянул его попутчик, словно смакуя это новое для себя имя.
- Ну вот и хорошо, – чуть тише произнес Хант, и сам невольно погружаясь в какую-то сонную одурь.
читать дальше
конец первой серии
-
-
23.07.2013 в 22:14-
-
23.07.2013 в 22:54А за песню - отдельное спасибо
-
-
23.07.2013 в 23:37-
-
24.07.2013 в 21:36-
-
25.07.2013 в 04:50-
-
25.07.2013 в 14:56собственно автор
-
-
26.07.2013 в 08:56-
-
26.07.2013 в 22:54а.
-
-
27.07.2013 в 16:34-
-
28.07.2013 в 18:43мерси-с
Поэтому и жена от него ушла.
Ну вот зачеем было это рассказывать перед фильмом
-
-
28.07.2013 в 18:59-
-
28.07.2013 в 19:18-
-
29.07.2013 в 00:19-
-
29.07.2013 в 02:44-
-
29.07.2013 в 04:31З.
-
-
15.08.2013 в 14:42А про автодром имени Жиля Вильнёва - это сюжетно обоснованный анахронизм или просто вкравшаяся в текст ошибка?
Darkthronka,
за два дня до гонки Хант не мог себе позволить куда-то там ехать, хотя бы потому что за день до гонки бывает еще и квалификация за место на старте
Соглашусь.
А еще свободные заезды, но тут я затруднюсь сказать, в какое именно время они проходили в 76-м.
Тем не менее ждем продолжения
-
-
16.08.2013 в 00:59А про автодром имени Жиля Вильнёва - это сюжетно обоснованный анахронизм или просто вкравшаяся в текст ошибка?
Любители Формулы понабежали) Про автодром я и не заметила, а ведь и правда - он, если правильно помню, существует только с 78-го года.
-
-
16.08.2013 в 10:39Как же не набежать по случаю такого события?
Существует с 78-го, но в честь Вильнева его переименовали уже после его смерти.
А в 76-м Жиль был еще юный и вполне себе живой и даже в Ф-1 еще не выступал
Уважаемый автор, простите за занудство
-
-
17.08.2013 в 23:10Да нет,вполне толковое и уместное замечание. Я даже могу сказать, как набрела на беднягу Вильнёва: мне приглянулось название из списка тамошних автодромов.
Знаете,вот вам бы на эту тему и писать, а то я и впрямь не шибко разбираюсь в гонках,даром что люблю саму их атмосферу
PS. Приношу запоздалые извинения,что забросила писанину, но обещаю в ближайшие несколько дней уже дописать.
а.
-
-
10.09.2013 в 22:04Примерно к часу ночи водитель, глаза которого непроизвольно смыкались, а голова падала на грудь, словно у младенца, решил, что больше не в состоянии вести машину и хорошо бы немного передохнуть. В миле от Детройта путникам встретилась заправка, где был небольшой супермаркет. Оставив машину, они заглянули в магазинчик и принялись блуждать между рядами продуктовых стеллажей.
- О! Я думал, «Dr. Enuf» уже не выпускается. Возьмем парочку? – предложил Джеймс, хватая с полки несколько банок энергетика.
- Я бы не рекомендовал тебе это пить, – скептически заявил Адам.
- Почему? В нем же кофеин…
- От которого никакого проку. – Адам оглянулся вокруг себя, скромно заведя руки за спину. – Выпей лучше молока или съешь черную шоколадку.
Джеймс недоуменно покосился на спутника, но всё же вернул банки на место.
- Не понял. Зачем это?
- Ну знаешь, повышается гемоглобин… - развел руками Адам.
Хант окончательно потерял логическую нить и раскрыл было рот, но собеседник его опередил:
- Не спрашивай, просто последуй доброму совету.
- Ты меня обезоружил, – ухмыльнулся гонщик, двигаясь к холодильникам с молочными продуктами. – А ты что будешь?
- Я? – Смутился на мгновенье Адам. – Я – ничего.
Не успел Джеймс и возмутиться, как его странный попутчик свернул мимо кассы и оставил Ханта одного. Эти недомолвки начинали его тревожить.
Джеймс встретил Адама у машины: тот ждал на улице, подпирая дверцу спиной. Завидев товарища, Адам метнул на него какой-то неопределенный мрачный взгляд исподлобья, открыл дверь и скрылся в салоне. Джеймс застыл от удивления, держа в обеих руках свои покупки, и нерешительно поплелся к авто.
- Ты в порядке?
Шла уже десятая минута поездки. Отчего-то Адам соизволил проявить заботу только сейчас, когда Джеймс успел догрызть свою шоколадку и теперь потягивал холодное молоко из пакета.
- Голова не кружится?
Хант хотел сказать: «Знаешь, приятель, ты ведешь себя странно!» – но тут Адам отвернулся и расплылся в задумчивой улыбке. Причем за всё время до этого он не улыбался ни разу.
- Что? – нахмурился Джеймс.
- Вытри лицо, – тихо сказал Адам.
Хант без стеснения провел языком по верхней губе, так же продолжая пялиться на соседа.
- Эй! А что это у тебя с лицом? – воскликнул Джеймс, тыча пальцем в собеседника. – Взгляни на себя!
- Что ещё? – нехотя буркнул Адам, только больше отворачиваясь к окну.
- У тебя губы стали совсем пунцовые, – по правде говоря, хоть это и выглядело странно, вид у Адама был отнюдь не болезненный, а, напротив, чрезмерно здоровый и привлекательный для человека. Джеймс не хотел это признавать, но в отличие от него самого, давящегося противным молоком, Адам с каждой минутой хорошел и хорошел, будучи хладным трупом каких-то пару часов назад! Даже завидно как-то.
Хант воспользовался удобным случаем и крепко сжал руку соседа, покоившуюся рядом на кресле.
- Что ты делаешь? – нервно вздернулся Адам.
- У тебя рука просто огненная! – запаниковал гонщик. – Черт возьми, у тебя лихорадка!
- Тогда она была бы холодной, как лёд, – спокойно возразил Адам.
- Не-ет уж, нет-нет-нет! – Джеймс вернул ладонь на руль и дал по газам. – Мы едем в ближайшую больницу.
- Послушай, я взволнован, у меня стресс после аварии. Не мудрено, что организм какое-то время будет доставлять беспокойство, ведь я доставил немалое беспокойство ему.
Доводы Адама звучали убедительно, но признать свою неправоту оказалось сложнее, поэтому Джеймс только увеличил скорость, вдавливая обоих попутчиков в сидения. Гонщик почувствовал, как чужая рука легла ему на плечо.
- Клянусь, я в порядке.
Тут левая щека Джеймс вспыхнула жаром. Он ощутил нежное касание ладони Адама, немедленно повернулся к нему и на мгновенье как будто потерял контроль. Впереди раздался оглушительный сигнал.
- Осторожней! – вскрикнул Адам, прежде чем машина Ханта налетела на встречный автомобиль, съехав со своей полосы. Джеймс успел выровнять Ламборгини и сбавил темп езды до слепой скорости.
- Не делай так больше! – он с возмущением посмотрел на Адама, который сию секунду отодвинулся в другой угол и стушевался.
Тем временем впереди замрели огни Детройта. После заката город становился похож на собравшиеся в кучу черные геометрические фигуры, усыпанные тысячами цветных блесток. С одной стороны его огибала река, так что с противоположного берега можно было наблюдать картину плавучего каменного острова. Ну а с суши Детройт создавал впечатление волшебной горы, как магнит, притягивающей к себе мириады звезд. Ночное небо тускнело на фоне величественных небоскребов, сизые облака местами белели, освещаемые серебристым светом луны, которая теперь была яркой и круглой, точно сверкающий цент.
Джеймс вздохнул с облегчением, радуясь, что все-таки добрался до Детройта живым, несмотря на все передряги, случившиеся с ним за ночь.
- Луна восходит, меняя кроваво-алый цвет на алебастровый.
Джеймс недоуменно покосился на вдохновленного своего попутчика.
- А ты не поэт какой-нибудь часом?
- Увы, нет. Хотя люблю поэзию.
- Тебе бы пошел бархатный беретик с павлиньим пером.
- Береты ведь художники носят.
Они коротко переглянулись, и Адам указал налево при въезде в город. Джеймс подчинился указанию пассажира и на ближайшей развилке повернул на широкую улицу, с обеих сторон огороженную блоками жилых двухэтажных домов с хлипкими дощатыми фасадами и унылой цветовой гаммой. На самом деле Детройт тех времен, хоть и обжился деловым центром с современной застройкой и внушительным наружным освещением, но в окружающих районах, особенно ближе к пригородам, представлял собой весьма посредственный городишко с множеством не самых живописных пейзажей. У реки ты видишь офисные здания и небоскребы, окутанные стеклянно-глянцевыми переливами днем, а ночью превращающиеся в декорации киберпанковской реальности. Затем ты поворачиваешь на север, ближе к Сёркл Парк, минуешь улочки с заброшенными заводами и фабриками, мышью пробегаешь через кварталы черных, где правят бал грабеж и бандитизм, и оказываешься в окраине города: тут будто один на другой громоздятся контейнеры – металлические коробки, которые местные рабочие называют своими домами. Здесь всюду царит запустение и упадок с тех самых пор, как в начале 70-х нефтяной кризис поразил экономику промышленного Детройта в самую ее сердцевину. Вот старый завод Packard, вот некогда шикарное готическое здание Объединенного Театра Искусств, а вот и Дом Уильяма Ливингстона – здание тех времен, когда архитектура Детройта считалась самой элегантной во всех Соединенных Штатах. Этот прекрасный дом в три этажа был украшен приятной коричневой облицовкой, трапециевидная крыша выложена серой черепицей, над парой окон верхнего этажа возведена маленькая треугольная надстройка, а по левую сторону от нее на все три этажа возвышается полукруглая апсида с острой конической крышей, точно башенка древнего средневекового замка. Отныне этот потрясающий дом перекошен на бок, облицовка его крошится и отпадает со всех сторон, обнажая гнилой скелет здания, окна глядят черными пустотами там, где не забиты наглухо досками и панелями, а двор густо порос травой и сорными растениями.
-
-
10.09.2013 в 22:05Джеймс Хант лениво слушал радио, не вникая, впрочем, в суть текста, начитываемого или, лучше сказать, вливаемого в уши беспечного слушателя тягучей жижей бесцветного монолога. Тело на соседнем сидении, по всей вероятности, окончательно разомлело и стекло куда-то на дно уютного кожаного кресла, предавшись легкой дорожной полудреме или же симулируя оную. Джеймс нехотя растолкал сонного товарища и вежливо напомнил, что пора бы определиться с дальнейшим пунктом назначения. Адам осоловело всмотрелся в мутное стекло по правую сторону от себя, различая не менее мутный пейзаж сумеречного проспекта, местами окрашенного полосками желтого электрического света, где фонари еще успели уцелеть от вандализма.
- Будь добр, на светофоре езжай направо, – деловито изрек пассажир, повернувшись корпусом вперед.
Джеймс подполз к вышеупомянутому светофору, который теперь показывал красный, и гладко примкнул к ряду стоящих впереди машин. Адам закинул одну ногу на другую, отчего его брюки мягко прошелестели. Хант каким-то шестым чувством уловил, что предстоящую минуту ожидания хорошо бы чем-то заполнить, и обратился к попутчику с очередным несмелым разговором:
- Я вижу, память к тебе вернулась.
Адам как будто слабо дернулся, скользнул глазами по приборной панели и кротко сознался:
- По-видимому, да.
- Отлично, – кивнул Джеймс с фальшивой радостью, больше походившей на иронию.
Адам, как обычно, во избежание зряшних высказываний утвердительно промолчал.
- В таком случае мне хотелось бы, ну, в общих чертах обрисовать одну ситуацию. Ради твоего же блага, понимаешь?
Адам с любопытством посмотрел в лицо собеседнику – он не понимал.
- Как так вышло, – невозмутимо продолжил Джеймс, – что я тебя сбил? Я мчался во всю прыть, но глаза-то у меня были открыты, – тут гонщик повернулся к соседу и наглядно зажестикулировал, - Вот я еду. Ты выбегаешь справа, ну, пускай метров за десять. Окей, я увожу машину влево, и моих метров пять ты еще бежишь вперед по инерции. Потом ты останавливаешься, – он важно поднял указательный палец. – Я прекрасно видел, как ты замер на месте и посмотрел на меня. Ты испугался. Но если бы ты оставался в том же ступоре, я бы благополучно тебя объехал, потому что к тому моменту я уже свернул. А теперь объясни мне, что ты делаешь. Вместо того, чтобы стоять на месте, как тот столбик, ну или хотя бы отшатнуться назад (я же ехал не на тебя, а левее от тебя), ты со всей дури бежишь вперед и бросаешься прямиком под колеса. И ко всему я еще с испуга ухожу резко влево и по линейной траектории налетаю на дерево. То есть…вообще нетипичный несчастный случай, – развел руками Джеймс, пытливо глядя на чрезмерно серьезного Адама. – Тут как хочешь объясняй: ни один человек в здравом уме не выберет такой схемы, даже в полном замешательстве. Ты можешь объяснить, что ты пытался сделать?
Вам есть, что сказать суду? Подсудимый Адам нервно поерзал на месте, произвел несколько удрученных вздохов и вперил мучительный взгляд ниже уровня глаз собеседника, куда-то в одну из нашивок на куртке Ханта.
- Прости, я ввел тебя в заблуждение.
Тут ряд машин пришел в движение, Джеймс отвлекся на поворот, и зрительный контакт невольно прервался.
- Мне неудобно стало говорить об этом, когда твердая память вернулась ко мне, – уже чуть уверенней продолжил Адам. – Извини, вышло так, будто во всем виноват ты, а не я. Ужасно неловкая ситуация.
Однако Джеймс Хант не столь вдавался в детали произошедшего конфуза, так изощренно наряжаемого Адамом в кудрявые фигуры речи. Вся суть состояла в мотиве, и этого больше всего опасался новоиспеченный виновник аварии. Признательную речь можно было передать в несколько этапов:
Экспозиция – самоуничижающие эпитеты, признание в полном вероломстве и наглом эгоизме (или же наоборот);
Фабула – принятие страшного решения отдаться в руки милосердного нашего Господа Бога и (кульминация действия) роковой прыжок под колеса случайного автомобиля;
Постскриптум (лирическое отступление) – повторное раскаяние и душещипательная история о старой потерянной любви, долгих летах одиночества и горького отчаяния.
По мере изложения рассказа настроение Ханта претерпевало весьма широкие колебания. То ему хотелось убить Адама на месте, то посочувствовать, а то и разрыдаться вместе с ним, лежа друг у друга на плечах. Неудавшегося смертника выручил талант к долгим выразительным монологам, во время которых терпеливый слушатель лишался не только доброй доли гнева, но и мог безоговорочно принять на веру предложенную собеседником версию событий.
Тут Ламборгини цвета темной лазури въехал в мрачный слизкий переулочек, как пышная королевская трехмачтовая каравелла, сплошь обвешанная лентами, флажками и цветочными гирляндами, причаливает к необитаемому островку в Тихом океане, где ее ждет компания людоедов с деревянными копьями. Других машин, как и асфальта, тут не наблюдалось. Уныло горели два высоченных фонаря на каменных столбах, бросая свет на одноэтажные каменные коробки, изредка увенчанные квадратными мезонинами со скатными крышами то ли серого, то ли грязно-желтого цвета. Кое-где встречались так называемые французские балкончики: углубления внутрь жилищ не более метра в ширину, огороженные с улицы обыкновенными железными перилами и двустворчатыми дверьми за ними. Тут и там на крыльце, на балконе или просто под чьим-нибудь окном можно было лицезреть с виду недружелюбных «людоедов», покуривающих сигарету, потягивающих баночное пиво и недвусмысленно поглядывающих на рискового и безбедного путника, который выбрал явно плохой райончик, чтобы «выгулять» свою импозантную тачку. Правда, и в это захолустье время от времени заезжали автомобили класса люкс, но, как правило, по двум причинам: рэкет и наркоторговля.
Ламборгини тихо подполз к одной из халуп с окнами, заклеенными черной пленкой, остановился и заглушил свое мелодичное урчание. Вот и закончилась ночь приключений, подумал Джеймс Хант. Лишь одна загадка волновала его и смущала внутреннюю гармонию тревогой.
- Адам, это не мое дело, но…если тебе нужна помощь… Кто те люди, которые преследовали тебя?
- Ты говорил с ними? – яркие губы Адама чуть побледнели, становясь похожими на обычные человеческие.
- Да, но я им не сказал, что ты со мной.
- Это хорошо, – несколько истерично произнес Адам, глядя перед собой выпученными глазами и неровно дыша.
- Но и они мне ничего не сказали.
«И это хорошо», – угадывалось во всём облике загадочного беглеца.
- Может, ты мне скажешь?
Адам перевел цепкий взгляд на соседа, вновь посмотрел вперед, вздохнул и совершенно неожиданно признался:
- Это местная мафия. Я долго прятался от них. Но меня раскрыли. Видишь ли, я…оказался в большом накладе из-за наркотиков, которые мне поручили сбыть. Но я их…упустил. Меня отвезли подальше от города и хотели убить. Я сбежал. Глупый поступок, ведь шансов всё равно не было. Я боялся. Мне казалось, они придумают куда худшее наказание, попадись я к ним в руки.
Разумеется, у сердобольного Джеймса Ханта от такого трогательного рассказа пропали все слова. Минуту он завороженно глядел на собеседника, придумывая, как того утешить. А еще поклялся сжечь при первой возможности тот пакетик травы, который скрывался в потайном кармане его куртки.
- Не знаю, что сказать.
- Всё в порядке, – натянуто улыбнулся Адам, открывая между тем свою дверцу. – Я пойду. Спасибо, что подвез. И еще раз прости за мою глупую выходку.
-
-
10.09.2013 в 22:05Уже выйдя из машины, Адам склонился между салоном и дверцей:
- Они не идиоты, поверь. Скорее всего, они подумали, что ты сбил меня насмерть и спрятал в машине, чтобы не привлечь случайных свидетелей. А здесь я долго не пробуду. Только заберу вещи и найду местечко более надежное. Ну, прощай.
Адам захлопнул дверь и скрылся в доме с черными окнами. Хант угрюмо завел мотор и поехал задним ходом. Как-то пусто становилось от мысли, что Джеймс никогда больше не увидит этих густо накрашенных живых глаз и пунцовой линии губ. Улица в глубине переулка ярко горела оранжевым светом, привлекая скорее покинуть эту смрадную канаву с отбросами общества. Машина достигла закругленной арки, где был наклонный въезд в переулок. Джеймс повернулся вперед, поправил стекло заднего вида, и вдруг уловил какое-то движение. Сразу стало понятно: готовится что-то недоброе.
К фасаду дома, где прятался Адам, словно стая волков, подкрадывалась группка людей, вооруженных, как показалось Ханту, обыкновенными железными серпами или чем-то вроде. Глядишь, не хватало только вил с факелами. Зрелище складывалось жуткое. Мгновенье спустя вдалеке раздался грохот, треск и звон битого стекла. Вдруг наружу прыснули осколки выбитого окна, из которого вылетел человек, так легко, будто он весил не больше булыжника. Джеймс замер от удивления. Но тут случилось нечто более странное: из того же окна высунулся другой тип, подпрыгнул с обезьяньей ловкостью от подоконника, ухватился за край деревянной кровли, легко подтянулся и в следующий миг уже скакал по крышам домов, широко перебирая длинными ногами. Однако не сходство с героями японских мультиков поражало в этом гибком силуэте – в нем нельзя было не угадать черты Адама, так резко выделяющегося своей стройностью и высоким ростом.
Джеймс выехал на щоссе, повернул и вдавил педаль газа. Сложно было уследить и за дорогой, и за прыткой фигурой Адама, перемахивающего с дома на дом, как кузнечик. Такой силы и ловкости, пожалуй, еще никто не видал.
Тут на горизонте показался второй «паркурист», пониже, покрепче, но такой же напористый. За ними посыпали еще и люди с серпами, змейкой выползшие из другого переулка на главную улицу. Джеймс попытался обратить на себя внимание: орал что есть мочи имя Адама, сигналил. В итоге Адам резко остановился, как загнанная лисица, бросился в сторону дороги и в два прыжка оказался на краю плоской крыши газетного киоска. Хант остановился прямо перед ним. Беглец замер в нерешительности, глянул назад и вдруг сиганул прямо на крышу Ламборгини, а там спрыгнул на шоссе и помчался на другую сторону улицы, где как раз был хороший темный дворик. Второй удар о крышу не заставил себя ждать, и вот со стороны пассажирского окна показался отчаянный преследователь Адама.
- Суки-и! – пронзительно воскликнул гонщик.
Между тем во дворике (который оказался не двориком, а глухим закоулком, который расширялся в глубину и хранил в себе одни только мусорные контейнеры да колонии кошек в тесных подвальчиках) можно было если не наблюдать, то слышать звуки баснословной схватки: шорохи, вздохи, удары о каменные стены и о контейнеры, звонкий лязг железного серпа… В это время группка других «крестьян» уже двинулась по диагонали через дорогу, но узкий вход в закоулок им внезапно перекрыла машина. Воцарилась мертвая тишина.
Хант закрыл пассажирскую дверь, чтобы не дать преследователям хотя бы проникнуть во дворик через салон, сам вышел и направился к притихшей парочке, которая до того безжалостно мутузила друг друга. В полумраке можно было различить одного стоящего человека – это был не Адам. Темноволосому юноше на вид было немногим за двадцать, что крайне удивляло. Он был одет, как простой американец, разве что в глазах читалась уверенность и бесстрашие, каких редко ожидаешь от столь молодых людей. Почти у его ног, в паре шагов, сидел Адам – у того вид был похуже. Оба были в крови и разодранной одежде, лицо первого было в ссадинах и порезах, но по черной лужице вокруг Адама можно было понять: он ранен куда сильнее противника.
- Не с места! – решительный юноша вынул из-за пазухи пистолет и твердой рукой направил его на Джеймса.
- Да что за хрень тут происходит! – рыкнул Хант, остановившись.
- Если ты не знаешь, то тебя это и не касается. Шуруй!
- Черта с два я уйду куда-то без него!
Преследователь Адама недоверчиво сощурил глаза, внимательно посмотрел на него и вновь повернулся к гонщику.
- Ты впутался в большую передрягу.
- Я это уже понял. Но пока я тут, никакого самосуда не будет. Я вызываю полицию.
Джеймс вынул из кармана телефон и поднял его, демонстрируя готовность в любую минуту набрать короткий номер.
За спиной послышались тревожные голоса:
- Джон, копы нам тут не нужны. Оставь, придем в другой раз.
- Ладно, – тот, кого звали Джоном, сунул пистолет обратно, коротко взглянул на загнанного Адама, быстро прошел мимо Джеймса Ханта и, перекатившись через капот Ламборгини, скрылся вместе со своими товарищами.
Джеймс стремительно бросился к Адаму. Рубашка на нем была вся мокрая от крови, рассечена бровь и губа, а с лица напрочь сошла вся краска. Он глядел безотрывно, с жалостью и почему-то глубоким раскаянием.
- Ох нет… Я же знал. Я же знал!
- Ничего страшного, – сдавленно проговорил Адам, цепляясь за куртку приятеля.
- Как это – ничего?! Ты ведь…ты истекаешь кровью. – Джеймс едва не задохнулся от волнения, к глазам подкатили слезы. – Боже мой… Позволь, я… - Он хотел было осторожно взять Адама на руки, чтобы помочь добраться до машины, но тот воспротивился.
- Нет, прошу тебя! Со мной всё будет хорошо, я не умру.
- Но ты!..
- Я не умру. Мне всего лишь нужно…восстановиться. Ты отвезешь меня домой, и я…
- Я не повезу тебя никуда, кроме больницы!
- Хорошо. Хорошо, я всё тебе расскажу честно. – Адам дрожащей рукой утер кровь с губы и покрепче взялся за плечо Ханта. – Те люди, что за мной гнались, – охотники. Не на оленей, а на сверхъестественных существ. Они следят за необычными убийствами и так нас находят. Я, правда, уже давно не убивал. Лет сто. Но, видимо, потерял бдительность и попал кому-то из них на глаза. И – вот уж не повезло – за меня взялся Джон Винчестер. Тот парень, с которым мы дрались. Потомственный охотник, профессионал. – Адам поник и закусил губу. – Он ждал меня внутри.
С минуту Джеймс Хант молчал, тупо глядя на своего окровавленного знакомца.
- А чем…чем я могу тебе помочь?
Они посмотрели друг на друга: один – с жалостью, второй – с изумлением.
- Джеймс… Спасибо.
- Не нужно. Просто скажи, что мне сделать.
- Я не могу просить тебя об этом. Я, видишь ли, уже один раз…
- Что?
- Джеймс, там на шоссе, когда ты перенес меня в машину, мне пришлось напасть на тебя. Я был сильно ранен и взял немного твоей крови, чтобы восстановиться. Ты ничего не помнишь, прости меня. Обычно мне нужно куда больше крови, но твоя была свежая, поэтому…
- Так ты…вампир, что ли?
- Да.
Гонщик был едва ли не бледнее самого Адама. Его глаза быстро двигались.
- И ты всё это время мне лгал?
- Да.
Джеймс нахмурился, снял куртку и почему-то накинул ее на плечи Адама.
- Тогда ты выпьешь моей крови. И не отказывайся, потому что я так хочу.
- Я не могу, – прошептал потрясенный Адам.
- Ты это сделаешь. – Джеймс взял приятеля за голову и обнял так, что губы того оказались наиболее близко к его шее. До последней минуты ему казалось, что Адам не укусит, что вампиры и охотники на нечисть – не более чем галлюцинация.
-
-
10.09.2013 в 22:11Адам тихо отстранился и посмотрел на своего спасителя, находясь теперь в интимной близости от его лица, с почти летаргической томностью. Джеймс почувствовал, ясно почувствовал, что этот момент нельзя упустить. Его ладонь нежно взяла белую щеку Адама, и он запечатлел поцелуй на губах, которые теперь расцветали с каждой новой секундой.
- Джеймс. – Адам накрыл чужую руку своей. – Ты не должен ко мне так привязываться только из-за этого.
И он был прав. Он был созданием не из мира людей, его красота зачаровывала, но была обманчива. Вся его природа дышала смертью, всё в нем служило злому умыслу, коварству, животному бессердечию. Адам был прекрасным порождением ночи. Он не хотел никому зла, но того хотела вся его сущность. «Ты не должен привязываться ко мне», – сказал он, и Джеймс знал, что не должен. Он понимал, что стоит забрезжить первым лучам рассвета, как все чудеса вокруг рассеются и с ними упорхнет во тьму Адам, как прячутся летучие мыши на чердаках старых домов или в прибрежных гротах.
А утро тем временем становилось всё ближе, и ближе, и ближе…
The End.
-
-
11.09.2013 в 02:30-
-
11.09.2013 в 02:39-
-
11.09.2013 в 11:27еще один тапок
-
-
11.09.2013 в 17:47-
-
13.09.2013 в 18:52